Веда. Пробуждение. Часть 1

 

Полная луна скрылась за почти черными тучами, верхушки деревьев словно живые склонялись к земле от сильного ветра, оставляя колыхаться мрачные тени, что грязно падали на дорогу. Во всем этом гомоне раздавалось, тихое шуршание колес по ночной дороге, которая ведет только в одну сторону, в самую глухую и богом забытую деревню – Сируварка. В машине ехали двое, мужчина лет сорока и женщина, чуть младше его – беременная. Мчались они в это место, чтобы жить и не вспоминать прошлого своего, а может быть от него и бежали, но на спасение не верил никто из них. Сумерки сгущались, превращаясь в плотную и непроглядную темноту, и только тусклые фары разрезали этот темный плащ ночи. Женщине было тяжело, у нее отошли воды, и она вот–вот должна родить, мужчина боялся, что они не успеют, торопился, как мог. В мелькающей тьме виднелись проблески красных глаз, словно преследовали одиноких путников.

- «Нам не успеть, не выжить» - твердил мужчина, постоянно осматриваясь по сторонам.
В какой–то момент машина стала съезжать с привычного асфальта на проселочную дорогу, темнота и лес сгущались над ними, как стая голодных хищников. Женщина сдерживала свои крики, опасаясь, что их могут услышать, найти. Она понимала, что их уже нашли, но крошечная надежда теплилась, что им удастся вырваться. Черный силуэт всплыл перед глазами мужчины, но он не сбавил скорости, он ехал словно, желая уничтожить того, кто встал на пути. Мужчина прибавил скорости, он не замечал уже того, что их машину стало почти качать в разные стороны, как лодку во время шторма. Он лишь мысленно молился о спасении хотя бы своего дитя, которое было дороже всего на свете. Остался последний поворот, но машину занесло, их закрутило, женщине стало плохо и ее крик привлек внимание спящих теней, которые питались болью и страхами, они, как голодные шакалы подкрадывались к людям.

Женщина, что–то прошептала и это ненадолго укрыло их, но времени было слишком мало. Мужчина смотрел на свою любимую и в его глазах была мольба, он винил себя за то, что не смог, просто не смог спасти хотя бы их, о своем спасении он и не думал. Но женщина знала все сама, словно они могли общаться мысленно, и понимали оба, что должны спасти крошечное дитя, что вот–вот появиться на этот свет. Что было важного в этом крохе никто кроме них и преследователя не знал. К ним подкрадывались стражи ночи, чтобы утащить в свое логово и насытиться их горем. Они чувствовали боли и страхи, но не могли найти тех, кто мог утолить страшную жажду. Женщина все же разродилась и теперь истекала кровью, силы покидали ее очень быстро, сознание почти оставило несчастную. Она слышала в голове голос того, кто придет за ней, того, кто уничтожит каждое светлое воспоминание – «Проклятый».

- «Беги» - последнее, что она сказала в ту ночь, и срывая с себя странный кулон, протянула его мужчине.
Ее холодная рука опустилась, а тело издало последний вздох, ее лицо исказилось непонятной гримасой ужаса, и вены по всему телу стали чернеть, отравляя ее. Теперь этот кулон защищал маленькое дитя и мужчину, но в нем было слишком мало сил, поэтому действовать нужно было быстро. Мужчина побежал, крепко сжимая амулет в руке, метал грелся, но он не обращал на это внимания. Маленький кулечек, что он прижимал к груди словно чувствовал, что нельзя кричать или плакать, мужчина даже боялся проверять, выжил ли младенец. Он просто не хотел этого знать, он не хотел верить, что все было зря. Почти час, без устали, спасая крошечное дитя от страшной участи, что может случиться, он бежал не оглядываясь, понимая, что сам он точно обречен, как и его любимая. Впереди показались массивные ворота, которые освещал тусклый фонарь, а около ворот стоял мужчина в длинном белом плаще, и только его серебряная борода выдавала преклонный возраст. Мужчина был хмур, и не был рад ночному гостю.

- «Помогите» - крикнул он, показывая ему амулет, что отдала Лиза.
- «Откуда он у тебя»? – не обращая внимания, что путник был вымотан и истощен спросил грубый голос.
- «Лиза, Лиза не выжила, вот» - и он показал крошечного младенца, что был небрежно завернут в пеленки.
- «Ребенка я заберу, а тебя нет, ты чужой, ты порождение ада» - ответил ему человек, что стоял у ворот.
- «Я понимаю» - ответил мужчина.
Незнакомец протянул руки, мужчина ласково посмотрел на крошечное чудо, что лежало у него на руках. Поцеловал в лоб, и протянул в надежде на спасение частички себя.
- «Как назвать дитя»? – неожиданно спросил незнакомец.
- «Лиза хотела назвать его Ведимиром» - ответил мужчина.
- «Я исполню, а если это дочь»? – спросил седой старец.
- «Там сын, она ждала сына» - ответил мужчина.
- «Да будет так» - незнакомец вошел в ворота, которые тут же закрылись, отрезая последний путь на спасение.

Тусклые фонари стали гаснуть один за одним, позволяя темноте охватывать все больше территории. Мужчина не боялся, он знал, что его ждет, всегда знал, и не боялся, главное, что долгожданный ребенок жив, а большего он и не просил. Тени опасным светом играли около ворот, но не подступали ближе, они знали, что тут не смогут напасть, и звали его, манили, туманили разум. Он мог бы простоят у ворот до утра, но его тянуло в эту бездну, он не мог жить больше, жизнь его мучала. Мужчина посмотрел на небо, в последний раз вздохнул морозный воздух, и только зеленые глаза, что растворились в тишине быстро блеснули, озарились красным, он сделал шаг, только один шаг, как его полностью заволокла черная мгла и поглотила человека. Ни криков, ни единого звука, ничего не было, и только луна, что выбралась из черных туч, окрасилась в самый страшный багряный цвет… Седовласый старец все это знал, но он не сочувствовал этому человеку, он видел кровавую луну и понимал, что тени получили свои жертвы, и знал, что рано или поздно они могут учуять и это дитя. Он тяжело вздохнул и прошел в дом, отдал ребенка своей жене, чтобы сделала все, как надо, это было и его наследие, его дочь отдала жизнь за это дитя.

- «Герасим, батюшки мои» - ахнула женщина, разворачивая пеленки, чтобы обмыть и накормить малыша.
- «Он мертв»? – спросил старец, сжимая кулаки.
- «Что ты, типун тебе на язык» - запричитала женщина – «Это девочка, живая, крепкая, девочка» - плакала женщина.
- «Не может быть» - удивился мужчина и сам подошел к малютке – «Ведимирой будешь, так мама твоя просила» - из его глаз скатилась маленькая капелька слезы.
- «Девочка Герасим, девочка» - плакала женщина.
- «Защитим Настасья» - обнял он жену и помог ей с дитем.
Глаза малютки заискрились и на мгновение отразились красным цветом, женщина охнула, а Герасим провел рукой и что–то прошептал.
- «Она будет очень сильной» - прошептал он и поцеловал девочку.
Ночь полностью накрыла лес и дорогу, отрезая все пути до этого поселения, чтобы никто и никогда не узнал о том, что тут произошло. Огромные корни деревьев прорывались сквозь асфальт, чтобы навсегда запечатать проезд непроходимым лесом, и не дать возможности проникнуть в самое сердце тьмы.

• • •

Спустя 18 лет. Солнце высоко стояло над небольшой деревней, где люди жили по своим традициям и законам, а все то, что происходило вокруг их не волновало.
- «Ведимира» - кричала пухлая женщина, уперев свои руки в бока, ее красные щеки раздувались, а глаза сверкали злостью.
- «Да Аглая Тихоновна» - отозвалась молодая девушка, и посмотрела прямо на тучную женщину.
- «Ты почто негодница сына моего ударила, а»? – ворчала женщина, и махала своими руками похожими на длинные сардельки.
- «А по что ваш сын уважаемая обижает других и за девками в бане подглядывает»? – девчушка не сдавалась, характер у нее был тяжелый, но всегда была за правоту, за что и получала с малых лет.
Постоянные перепалки с какой–нибудь местной клушей, что считала своего сыночка чуть ли не самым красивым, были, как «доброе утро» для девушки, так, что и это не стало для нее неожиданностью. Правда именно эта противная женщина постоянно напоминала девушке о том, что ее мать отдала ее новорожденную деду, и каждый раз эта толстуха кричала ругательства в адрес наглой девчонки и проклинала ее непутевую мать.

- «Уууу, чертовка» - погрозила ей кулаком раскрасневшаяся особа – «Да твоя мать, тебя нагуляла, и подкинула под забор» - шипела толстушка.
Ведимира спрыгнула с крыши сарая и пошла к себе во двор, упоминание матери больно задели ее. Ведимира хлопнула калиткой, а внутри нее разливалась волна злости, на всех этих жителей, что смели говорить такие слова о ее матери. Она не знает кто ее мама, не видела даже на фотографии, не было у них ее фотографий. Да и вообще ничего не напоминало об этой женщине, и никто не говорил почему она бросила маленькую девочку вот так. Дед был строгим, но бабушка всегда жалела внучку, и баловала. Жили они прилично, скотина имелась, даже лошади были, но хотелось ей чего–то особенного, узнать, что стало с мамой, кто ее отец? Вопросов было много, но ни дед, ни бабушка не хотели говорить, правда один раз бабушка проговорилась, что отец ее был не самым хорошим человеком, но мать любил чисто, всем его черным сердцем. Но, как можно любить сердцем, если оно черное?

В школе ее не раз называли безотцовщиной, сначала она дралась с обидчиками, а потом просто не обращала внимания. Ей всегда хотелось выйти за ворота, но не могла, нельзя было, а почему никто не говорил. Некоторые из их деревни сбегали, но обратно никто не вернулся, да и говорят, что вырваться из леса нельзя, что там за воротами нет будущего. С деревенскими девушка мало общалась, словно чужая была среди них, да и относились к ней, как к подкидышу. В глаза не говорили больше, но слухи ходили разные, мать нагуляла да подкинула родителям дитя, а сама и умотала. Все, что осталось у нее от мамы – это старый кулон, на взгляд он был крупный, но очень легкий. Все это было странным, и каким–то непонятным, словно эти люди застыли во времени.

- «Ведимира» - позвал ее дед, строгим голосом, а значит либо эта толстушка Аглая пожаловалась, или дед еще чего удумал - «Пройдем в дом, разговор есть» - сказал он, хмурив брови и зашел, не дожидаясь ее ответа.
Они прошли на кухню, бабушка сидела на лавке и вязала, ее спицы почти чечетку отбивали, а значит она нервничает. Девушка послушно села и дед начал снова свою грозную брань про то, что она себя ужасно ведет. Их вечные перепалки и не справедливое отношение к бойкой девушке постоянно раздражали ее, но дед не желал даже выслушать внучку, он постоянно ее ругал и воспитывал. Но сегодня дед был явно настроен на что–то более серьезное и то, что она услышала заставило ее замереть.

- «Я терпел и молчал, шел на поводу у тебя и бабушки, но теперь все, сегодня приходил свататься Елисей, парень он хороший, вот и будет теперь он тебя сам в узде держать» - рявкнул дед.
- «Я не пойду замуж ни за Елисея, ни за кого другого» - Ведимира стала терять контроль и ее глаза застилались красным светом.
- «Да ты почти безродная, мать тебя от шакала нагуляла, ты смеешь мне перечить» - взревел злой дед.
- «Я ненавижу вас всех» - не в силах остановить накатившую волну злости закричала она.
- «Ты выйдешь из своей комнаты только замуж» - и ударил свою внучку со всей силы, да так, что девушка упала на пол и закрыла лицо руками.
- «Ты что творишь, окстись» - вскричала бабушка.
- «Цыц, я тут хозяин, я все село держу, а девка будет мне перечить» - орал дед.
- «Она твоя внучка» - закрывая собой девушку, бабушка не давала дать деду ее снова наказать.
- «Она дочь шакала, с кем таскалась ее мать» - сплюнул дед и вышел из избы.

Это было самым сильным ударом из всех, ведь она и так считалась в деревне какой–то прокаженной, но теперь и дед решил ее упрекнуть в том, что сделала даже не она сама. Каждый раз девушка думала о том, что если ее мать умерла, как говорили все, то лучше бы и ей тогда на этот свет не появляться. Девушка заплакала, посмотрела на бабушку, но та только отвела глаза, а значит дед сказал правду, горькую правду. Ведимира встала, след от пощечины горел огнем, но она не обращала на него внимания, боль в ее душе была намного сильнее. Вечером бабушка звала ее на ужин, но она была непреклонна, дед решения не поменял, и она решилась на побег.

Собрав только самое необходимое, Ведимира с тоской осмотрела свою комнату, тут прошла ее жизнь, своих стариков она любила, но такой жизни, как у многих не хотела. Денег у нее не было, да и кому они тут нужны были, все жили хозяйством, да и не может быть, чтобы мир был совсем без добрых людей. Одежда у них была почти у всех одинаковая, швея своя – местная. Сильно она охала, что девушка штаны, да штаны просит, но Ведимира сейчас только рада была, что у нее штаны есть и много, в платье далеко не убежишь. Одела удобную рубаху, штаны, больше походившие на спортивные, но очень удобные, сверху накинула кардиган, повязала голову, чтобы волосами не зацепиться. Выскользнув из дома в окно, она попрощалась со своим верным другом, конем Лавром, и прошмыгнув под дыру в заборе, оказалась за воротами деревни.
Все вокруг было таким не привычным, темным, словно дальше только пустота. Тишина была пугающей и стоило вернуться обратно, но она понимала, что тогда точно не сможет стать свободной.

Мелкая тропа, что вела в лес, была заросшей, но все же была, она утопала, как и все остальное в непроглядной тьме. Последний раз посмотрев на высокий забор и одинокий фонарь у ворот, Ведимира тяжело вздохнула и пошла в этот темный и неизвестный путь. Лес не был таким приветливым, как ей казалось, он все сильнее сгущался, а ворота и забор ее деревни скрылись в этой тьме, назад пути не было, тропинка словно исчезала и не давала возможности повернуть к дому. Страх кольнул неприятно в сердце, вспомнилось то, о чем говорила старая Матрона, что во тьме живут наши самые страшные кошмары, черные тени питаются ими и отравляют все существование человека. Раньше, все это казалось страшной сказкой для пугливых детишек, но теперь, теперь уверенности в том, что она сделала правильно не было.

Каждый шаг был тихим, медленным, осторожным, близилась полночь, и стало казаться, что еще немного и весь этот ужас в ее голове оживет. Мелкие шорохи заставляли вздрагивать и пригибаться к земле, легкий кулон матери, что был невесомым, стал очень тяжелым, хотелось снять его, но она лишь крепче держалась за него рукой, а он все сильнее нагревался, словно хотел предупредить, о чем–то очень нехорошем. Хруст сломанной ветки заставил ее вздрогнуть и присесть на корточки, чтобы оглядеться вокруг или затеряться во тьме. Вокруг все казалось слишком мрачным, и холодным, появилось ощущение того, что на нее кто–то смотрит, и явно не с добром. Подобрав лежащую рядом палку, она стала прислушиваться, но ничего не происходило, лишь только ветер качал верхушки высоких деревьев. Сердце, словно бешенное стучало так, словно выскочит из груди, кожа покрылась противными мурашками, и волосы словно хотели встать дыбом от ужаса. А потом она увидела глаза, зеленые, яркие, и такие страшные, словно именно в них собралось все зло, что есть на этом свете.

- «Ведимира» - пронеслось эхом по лесу – «Иди ко мне» - словно огромная змея извивался взгляд и приближался к ней.
Она хотела закричать, но у нее словно пропал голос. Черные, липкие и такие холодные, словно рептилии, тени накрывали ее с головой, становилось трудно дышать, и это жжение на ее груди от кулона, как будто ее сжигали сейчас за живо. Руки и ноги немея опускались вдоль тела, глаза видели смутно, а кости стали хрустеть, тупая боль пробиралась по ее телу.
- «Нееет» - крикнула она, да так, что внутри все загорелось, ее легкие опалило, ребра словно сломали и сложили заново.
- «Глупая девочка» - прошипели глаза, она не видела, она знала, чувствовала – «Ты останешься тут навсегда» - и смех, раскатистый смех, а потом крик, дикий крик, вопль.
Кто кричал, она или кто–то кричал еще, руки стали покрываться черными полосами, она стала стряхивать, кусать себя до крови, но они все выше и выше поднимались по ее телу. Кулон все сильнее жег ее грудную клетку, он душил ее шею, но она его не снимала. Под руками, что от бессилия упали на землю, поползли змеи, скользкие, противные, и шипящие.
- «Помогите» - прохрипела она, жалея, что у нее никого нет, даже одного единственного друга – «Пожалуйста» - слова ее выговаривались, язык словно не мог произнести ни одной буквы.
Но и надеяться ей было не на кого, деревня была далеко, и никто ее не услышал бы. Наверное, вот так глупо ей суждено умереть, не узнать, что же случилось с мамой и папой, не узнать ничего. Огромный и черный пес, не волк, а именно пес, который был намного крупнее даже самых больших собак, вышел ей на встречу, скаля свои клыки. Луна заняла свое почетное место и слегка осветила этот клочок леса, как слабый фонарь, словно давая возможность насладиться всем ужасом происходящего.

- «Нет, нет» - шептала она, но пес шел и рычал, его глаза стали полыхать зеленым светом, а потом их застилала красная пелена.
А когда он полностью показался, ее немой крик застрял в горле от того, что она увидела...

Вся статья на сайте: ПЕРЕЙТИ

ред. shtorm777.ru