Шепот стен (Мистические истории)

 

Осень, чем она знаменуется для каждого человека? Первое сентября, день знаний, все ученики и родители идут в школу. А те, кто давно отучился, с легкой грустью смотрят на первоклашек, вспоминая свое школьное время. И я был таким же, но теперь первое сентября для меня не только день знаний, но и день траура.

Я тогда был уже не учеником, и даже не студентом, я устроился на работу, но всегда первого сентября ходил навещать свою первую учительницу, Людмилу Ивановну, она была уже давно на пенсии, а последние два года так и вовсе тяжелая болезнь приковала ее к кровати. Зубы осыпались, ноги отказали, ей требовалась сиделка, но стоило найти новую, как они тут же сбегали, или просто пропадали, бросая бедную и одинокую учительницу. Людмила Ивановна почти даже не разговаривала, ее нужно было кормить кашками, и с ложечки, конечно это был тяжкий труд, но и наша деревня не оставила ее, сиделкам платили хорошо, все же она была заслуженным педагогом. Никто не понимал, как она так воздействовала на детей, кто–то ее понимал сразу, а кто–то боялся и поэтому зубрил, хотя она никогда не кричала.

Больше всего я запомнил – это запах, он всегда мне казался каким–то странным, и чем старше я становился, тем сильнее его ощущал. Словно пахнет чем–то сырым, некой затхлостью. Но потом не стал заморачиваться, мало ли какие были проблемы со здоровьем у человека, да и кроме меня никто не чувствовал этого запаха. Если бы я мог предположить или подумать раньше, но я не мог, для того, что такое предположить нужно в это поверить или же увидеть, и я увидел…

В тот день я был в отличном настроении, у меня был отпуск, мой первый отпуск, купил цветы, сок, различные детские пюре, мягкого свежего батона, кефиру, ну и много всего еще, чтобы порадовать Людмилу Ивановну. Я был не один такой благородный, ее навещали только шестеро из учеников, но мы этим не кичились, просто для нас так было правильно, за все ее заслуги и труды перед школой. По пути к ее дому встретил своего одноклассника Женьку, он как оказалось тоже направлялся к нашей учительнице, чтобы навестить ее.
- «Женька, как хорошо, что тебя встретил» - я похлопал одноклассника по плечу.
- «Это да Ярик, я вот тоже решил навестить Людмилу Ивановну» - он тоже нес увесистый пакет – «Я был недавно, да от нее снова сбежала сиделка, просто пропала и все, не представляю, как она еще выжила за все это время» - он шел и возмущался.
- «Странные люди, приходят, получают аванс, деньги на продукты, а потом сбегают нагло, через неделю или две, а кто–то и вообще сразу, совести у людей нет» - меня это тоже раздражало, и ведь найти не могут.
По пути мы встретили Олега Егоровича, он был, как раз сотрудником социальной службы, что постоянно пытался контролировать состояние Людмилы Ивановны, и проверял, чтобы никто не навредил беспомощной старушке. Он не скрывал своей радости, что мы не забываем нашу учительницу, и жаловался на то, что даже хорошие работники, кто был проверен годами то уходили, то сбегали. Мы тоже не понимали с Женькой почему так происходит. До дома Людмилы Ивановны дошли втроем, Олег Егорович проведал старушку, осмотрел условия проживания, проверил все, и пообещал прислать в ближайшее время сиделку, а потом посмотрел на нас.
- «Парни, а я, как понял, вы вот оба на недельку свободны» - он хитро улыбнулся.
- «Ну да» - Женька убирал со стола.
- «А может вы не оставите свою учительницу и недельку сами за ней присмотрите»? – такое предложение было конечно неожиданным, и мы переглянулись.
- «Можно, почему бы и нет» - я согласился, было жаль старую и одинокую бабушку.
- «Я тоже останусь, вдвоем веселее, главное, чтобы сама Людмила Ивановна была не против, мы все же не женщины» - Женька уселся около ее кровати.
- «Людмила Ивановна, вы не против» - Олег Егорович посмотрел на нее.
Бабушка моргнула один раз, это означало, что она не против, на том и порешали, что мы останемся на недельку. Она могла говорить конечно, но очень плохо, поэтому мы уже давно научились понимать язык жестов, ей так было легче. Начальник соц. службы выдал нам все рекомендации, сказал, что завтра приедет врач и осмотрит ее. Мы проводили его, прибрались, растопили баньку, потом принесли огромный таз с водой, чтобы ее помыть, да убрать за ней. Женька был рад, что не просто так прихватил для нее вспомогательные средства для нужд, только взрослых. Все же страшно, когда ты вот так остаешься один на старости лет, воспитываешь чужих детей, учишь их чему–то новому, а своих собственных детей у нее не было, и из приюта взять не смогла. Причин мы не знали, и никогда не лезли, да и кто мы такие, чтобы лезть не в свое дело. Проверив все ли хорошо, удобно ли Людмиле Ивановне, закрыли ли мы все двери, мы оставили бабушку отдыхать, а сами прошли на кухню выпить кофейку и так пообщаться.

Много уже воды утекло со школы, но мы очень хорошо общались, а потом началась другая учеба и как–то разошлись. В отличие от многих правда, мы каждый раз, как могли встретиться, то обязательно виделись, да и понимали, что у каждого из нас своя жизнь. Почти до часу ночи мы проболтали, а потом отправились спать, день выдался тяжелым и насыщенным, поэтому я очень быстро уснул. Сон был тяжелым, мне казалось, что трудно дышать, не понятно откуда был скрип и почему все внутри меня так сильно сжималось от боли. Я хотел проснуться, я пытался проснуться, но ничего не выходило. Голову пронзила резкая боль, я почувствовал на себе противные ощущения, вокруг была лишь темнота или это пустота, я все чувствовал, но ничего не видел. Голос застрял в горле, лицо онемело, и я просто мычал, чтобы издать хоть какие–то звуки.
Около меня кто–то закричал, громко и сильно, а потом были странные голоса, казалось, что около меня кто–то есть, но повторяли они одно и тоже. «Противные детишки» - шаркающие звуки, словно некто слишком тяжело ползет или же перекатывается.

– «Вы не сделали уроки» - ехидный смех и звон окон – «Тогда я буду вас наказывать, я заберу все, все что в вас есть» - скрип чего–то слишком противного, как мокрый мел по доске – «Вкусные детишки – мертвые детишки» - все стихало, и резкий хлопок, а затем и звон разбитого стекла.
Я подскочил, дышать было невыносимо, внутри меня было чувство паники, я стал оглядываться по сторонам, в голову лезли странные мысли, но самым хреновым было то, что все тело болело, словно меня не раз засунули под пресс.
- «Жень, Женя» - я позвал друга, но ответом мне была только тишина – «Жентос» - паника с новой волной подскочила во мне.

Одноклассник мне так и не ответил, я соскочил с постели и зажег свет… Его постель была пустой, но было такое ощущение, что он боролся или сильно крутился, одеяло было скомкано и на нем были странные пятна, я подошел поближе. Половицы противно скрипнули, а я замер, ведь именно такой скрип был в моем сне. По спине пробежал противный холодок, мелкие иголочки закололи пальцы, я тяжело выдохнул, но все же решил сделать еще один шаг. Нога наступила на что–то склизкое, напоминающее противное желе, и я снова встал, как вкопанный. Глаза словно не хотели смотреть, но я все же посмотрел туда, куда наступил.
Под моими ногами была какая–то странная слизь, ничего похожего из продуктов точно не было, и запах, такой знакомый запах сырости и затхлости. А затем, огромная капля точно такой же слизи упала мне на плечо. Вздрогнул, ставни заскрипели, хоть и были закрыты, под ногами мелькнула какая–то тень, она была такая большая и быстрая, но я не решался поднять глаза. Пока я не вижу, то я хоть немного чувствовал себя в безопасности. Я подумал о Людмиле Ивановне, одноклассника нет, и я не знаю, что именно произошло, в самом доме происходит какая–то херня, нужно было проверить больную бабушку – учительницу, ведь она совсем беспомощная.

Очередной скрип половиц повторился, но я не сделал при этом ни шага, противный скрип прошелся и по стенам, а потом повторился вновь на ставнях, мелкий топот прошел по потолку. По стенам потекла вода, а я не мог сдвинуться с места, Людмила Ивановна, Женька, что же с ними. Не знаю, как я набрался смелости, но я все же заставил себя поднять голову и посмотреть на потолок. Странные нити, похожие на паутину, но больше напоминающие плетение гусеницы. Поверх этого кошмара была та самая слизь, а внутри этого кокона был мой одноклассник. Женька был полностью окутан во всю эту гадость, а вот его ноги жевала своим беззубым ртом Людмила Ивановна. Точнее внешне она была похожа на нее, но лицо стало уродливым, язык был, как у змеи и он обвивал ногу одноклассника.
«Вкусные детки, кто не любит делать домашнее задание» - она посмотрела на меня в упор…
- «Людмила Ивановна» - я еле выдавил эти слова из себя, все это не укладывалось в моей голове.
- «Противные дети, не люблю детей, но они такие вкусные» - она словно огромная гусеница ползла по потолку и ее позвоночник торчал из спины, а ребра напоминали какие – то костные крылья.
Неужели я все еще сплю и весь этот ужас мне сниться. Она посмотрела прямо на меня, не переставая жевать своей слюнявой челюстью ноги одноклассника. Я сделал шаг назад, пол противно заскрипел, а старушка зашипела. Это было слишком страшно, я не понимал того, что происходит, и все ли это лишь мой сон. Стал щипать себя, как сумасшедший, психовать, все это еще и злило, но когда я с психа укусил кожу между большим и указательным пальцем, то от нервов прокусил себе ее до крови. Старушка словно только и ждала этого, как только из ранки появилась кровь, она шумно вздохнула воздух и стала принюхиваться, ее ноздри были похожи на капюшон кобры, она так сильно их раздувала. Тонкая струйка крови упала на пол маленькой капелькой и слишком громко ударилась об поверхность.
- «Какой вкусный запах, ты хорошо учился в школе» - она все сильнее пыталась разжевать своим ртом ноги Женьки, но при этом, как–то говорила. Что делать, сон это или нет, я не мог разобрать ничего, я понимал только две вещи, мне было страшно, и Женька сейчас может стать обедом старухи, которая явно не человек, люди так не могут. Я стал оглядываться по сторонам, но ничего подходящего не было, а на каждый мой шорох или движение, она резко реагировала и шипела.

- «Женька» - я крикнул, в надежде, что он меня слышит, но он даже не шевелился.
- «Глупый, глупый, но вкусный» - она противно стала смеяться.
- «Что ты такое»? – все это пришлось осознавать, хотя в душе я надеялся, что это лишь жуткий кошмар и я просто не могу проснуться, и что сейчас я закричу, а меня разбудит Женька.
- «Я твоя учительница, а ты плохо, плохо учился, но вы такие вкусные» - она отпустила Женьку, и он просто посинел, я видел, как он открыл глаза и пытался дышать.
Его губы были черными, он пытался пошевелиться, в его глазах было много страха, а она стала медленно ползти по потолку, ее противная слизь оставляла следы и этого тухлого запаха было все больше. Я не придумал ничего лучше, как схватить табуретку, чтобы можно было хоть чем–то защититься, но в голове бегали мысли о том, что нужно выбежать на кухню, только там есть хотя бы нож, пусть и кухонный. На мои резкие движения она зашипела, ее глаза стали белеть, полностью поглощая зрачок, который уже не был похож на человеческий. Ставни снова противно заскрипели, стало казаться, что это уже не скрип, а какой–то противный стон или вой. Пол под ногами стал шататься, стены вновь дрожать, и вода, что просто бежала по ним и уходила куда–то вниз сквозь плинтуса, стала заполнять комнату, она поднималась из-под пола, и была грязной.
Сырость, затхлость, черная грязь – это болото, все словно стало вставать на свои места, этот вечный запах, что я чувствовал, но сейчас я был не рад своей разгадке. Дверки шкафов стали хлопать, и я увидел множество скелетов, некоторые были лишь на половину скелеты, казалось, что их не обглодали до конца, вонь стала заполнять воздух, дышать было очень трудно, меня всего выворачивало от омерзения.
- «Куда же ты, сбегать, с урока» - она так сильно разинула свою беззубую пасть, и ее длинный и змеиный язык высовывался так быстро, что за ним было невозможно уследить.
Я побежал, единственное верное решение на тот момент, как мне казалось, я почти выскочил их этой комнатки, как двери стали сильно хлопать, и проскочить было невозможно. Я резко обернулся, а она уже ползла за мной, но по полу. На потолке она казалась медлительной, но я ошибся и повернулся к ней спиной, теперь же нужно было, как–то выбраться. Выставил табуретку перед собой, как только она открыла свою пасть снова, ее язык так быстро ударил в табурет, что я чуть не отлетел к бешенным дверям, перекатился по полу, но быстро встал на ноги. Сейчас я хотел только выжить, а значит нужно было действовать, а как именно я не знал. Она приближалась медленно, но вот ее противный язык раздвоился, из-под ее...

Вся статья на сайте: ПЕРЕЙТИ

Все мистические истории: ПЕРЕЙТИ

ред. shtorm777.ru